Вспомнилось

[Samnit]

Рыбачил один рыбак себе на озоре, никого не трогал. А в голове у него голос раздался: "Иди и передай всем, что Пан умер!" Что рыбак собственно и сделал.
А потом, через триста лет Пан вернулся, только сатиров в его окружении прозвали демонами. А дриад - ведьмами и посадила их молва на метла.

Галина Бедненко
Мифодрама «Рождение и деяния Пана»
Отрывок из книги "Деяния богов: мифодраматический инструментарий групповой работы" (в рукописи)

можно не читать

Пан – древнегреческое божество лесов, полей и пастушеских стад. Он был сыном нимфы Дриопы (дочери Дриопа, что означает «дубовидный») и бога Гермеса. Когда он родился, то мать его в ужасе обратилась в бегство. Потому что ребенок был с козлиными ногами и рогами и с длинной бородой. Но отец его, Гермес, обрадовался рождению сына, он взял его на руки и отнес на светлый Олимп к богам. Все боги громко радовались рождению сына Гермеса и смеялись, глядя на него. И назвали его «Паном» («пан» - «все»), что означало, что он всем понравился. Он стал спутником Диониса, его нимф и сатиров, был вечно полон влюбленности… Однажды он вызвал на состязание в искусстве музыкальной игры Аполлона, но был им побежден. Точнее, Аполлон сделал так, что у царя Мидаса, судившего это состязание и отдавшего предпочтение Пану, выросли ослиные уши... это оказалось аргументом.

В то же время, Пан бывает довольно опасным. На людей он может наслать давящий сон в полдень или беспричинный страх. Не в силах противостоять его силе и бессмертные. Пан помог самому Зевсу в борьбе с титанами, наслав на последних ужас и слабость. Потому такой страх называется «паническим» (при этом это всеобщий и всеохватный, чаще всего коллективный страх). Со времен Марафонской битвы (490 г. до н.э.), Пана греки считали помощником в битвах, ведь он может наводить ужас на врагов. Несмотря на свою хтоническую природу и внешность, он входил в число олимпийских богов и почитался даже наравне с Зевсом и Аполлоном.

В античной философии Пан воспринимался как божество все объединяющее. А в предании, изложенном Плутархом, смерть великого Пана была знаком конца античной эпохи… Пан – бог, который умирает… и возрождается. Раннее христианство причисляло его к демоническому миру и называло «бесом полуденным», соблазняющим и пугающим людей. А он вновь появляется на ведьминых шабашах Средневековья и Возрождения, козлоногий, бородатый, непристойный предводитель нимф ли, ведьм…
Архетип Пана
Пан философов

Внезапно, после военных побед, заняв свое место в общегреческом культе (до того, он почитался только в Аркадии), Пан становится и особым богом мистиков и философов. Орфический гимн изображает его «вседержителем» земного порядка.



Пана пастушьего мощного кличу - он все в этом мире -

Небо и море, бессмертный огонь и земля всецарица,

Все это - Пан, ибо все это Пановы части и члены.[i]



Неоплатоники, вновь соединившие философию и мифологию, увидели в Пане символ «единого и многого», «единого и всего». Он – тот, или та сила, которая объединяет все и всех. «…Пан дважды выполняет функцию всеединения. Бессмертных он тотально объединяет в смехе, смертных стягивает в общность страхом. Осуществляя это одним и тем же видом и одним и тем же деянием, доводя всех до одинаковых ритмических соматических сокращений и катартических выделений. <…> Двусмысленность происхождения, облика, функций Пана свидетельствует о его посреднической роли между богами и людьми. Пан - это непрерывная энергетическая волна, связывающая смертных с бессмертными, одна частота которой стимулирует смех, другая частота - провоцирует страх»[ii].
Смерть Пана как конец античности

По свидетельству Плутарха («Почему оракулы молчат?»), во времена императора Тиберия по империи распространился слух о том, что некий корабельщик Тамус[iii], проплывавший мимо острова Паксы услышал божественный глас, который сообщил ему, что великий бог Пан умер и приказал распространить эту весть. Так Тамус и сделал. Эта легенда стала знаком конца эпохи античности для более поздних времен и поколений[iv]. Умер Великий Пан и Европа вначале окунулась в варварство, затем погрузилась в темные века Средневековья.
Пан и Дьявол

Раннехристианские авторы по-своему осмысляют «уход Пана». Так по свидетельству св. Иеронима св. Антоний однажды отправился к св. Павлу… «Пройдя немного, св. Антоний встретил, на этот раз, маленького человека, почти карлика, с искривленными руками, с рогами на лбу, тело которого оканчивалось ногами козла. При виде его св. Антоний остановился и, боясь козней дьявола, осенил себя крестным знамением. Но маленький человек, не думая бежать и даже не испугавшись, почтительно приблизился к святому старцу и предложил ему плоды пальмы, как бы свидетельствуя свои миролюбивые намерения.

Тогда св. Антоний спросил, кто он такой. «Я смертный, - ответил тот, - один из обитателей пустыни, которых язычество в своем заблуждении удостаивает различных имен: фавнов, сатиров, инкубов; я послан с поручением от моего народа – стада; мы просим тебя помолиться за нас Богу, Который сошел для блага всего мира и прославление Которого раздается по всей земле.

Услышав такое почтительное отношение к Христу, св. Антоний, исполненный радости, повернулся по направлению к Александрии и, ударяя палкой о землю, воскликнул: «Горе тебе, развратный город, который обожает животных, как богов»[v].

В этом отрывке примечательно предоставление ниши языческим божествам «низшего», земного пантеона где-то между демонами и животными. Пока они еще готовы признать нового мессию и поклоняться ему, и лишь неразумные люди не видят «очевидности» правоты нового, христианского бога[vi]. И, кстати, Людовико - Мария Синистрари, единственный или один из немногих богословов (и инквизиторов), кто воспринимал инкубов и суккубом именно как «разумных животных», а не собственно, демонов, каковыми их считали Я. Шпренгер и Г. Инститорис. Более того, его главный тезис: «инкубы создания разумные, могущие либо достичь блаженства, либо быть проклятыми»[vii]. Заметим еще, что довольно характерной выглядит ситуация встречи святого с жителем леса; она подобна описаниям встреч «просвещенных» европейцев, носителей цивилизации с туземцами. Тут и приносимые дары (съестное), и посланник стада (племени), и признание превосходства «белого человека»… простите, христианского святого.

И все же Пан не покинул людей и не «оставил этих своих штучек». Он начал смущать умы в образе козлоногого и похотливого Дьявола. Вне официальной, богословской христианской традиции и ее прямой оппозиции – люциферианства и сатанизма, он становится «богом ведьм», «богом шабашей», на которых молодые и старые женщины пляшут, поют, веселятся и совокупляются с кем понравится. Это их время и их часы отдыха, расслабления, полной «отвязанности» от узких и жестоких правил реальной обыденности.

Таким образом, мы видим, что архетип Пана оказался вытесненным в теневую часть сознания и культуры, превращен в демона (инкуба) или Дьявола шабашей. Также можем отметить, что черты архетипа Пана оказались спроецированы «белым человеком» на иные, первобытные культуры и народы.
Пан и «естественный человек» Ж.-Ж. Руссо

Пан возвращается в интеллектуальные сферы восприятия и познания вместе с идеями Руссо о «естественном человеке». Воображаемый образ «дикаря» был ему примером: «Его душа, ничем не волнуемая, отдается единственно чувству нынешнего существования, безо всякого представления о будущем, каким бы близким оно ни было, а его планы, ограниченные, как и его взгляды, едва простираются до конца дня». При этом, его естественный человек от природы не порочен, хоть и не добродетелен. У него нет самолюбия, и он склонен был сочувствующим к страданиям других существ. Он не ведает и страстей, так как всегда может удовлетворить свое желание естественным путем. В жизни своего идеального (безусловно, идеализированного!) человека Руссо видел прежде всего торжество равновесия и гармонии. Эти философские идеи оказали огромное влияние на умы Европы, и мы видим в них именно влияние архетипа Пана, который есть не только образ, и не столько ролевой архетип и характер, сколько идея и принцип мироздания. Согласно ему, мир обладает изначальной целостностью, природа наполнена гармонией, человек обладает изначальной беспорочностью… и только цивилизация способна все испортить.
Пан и его противопоставление Олимпу

Пан часто воспринимается как некая новая и обновляющая сила, та, что всегда остается живой и готовой к трансформации. В этом ее отличие (иногда до противопоставления) от Олимпа, незыблемого и величавого. Но тогда, когда Олимп «закисает» в своем постоянстве, в своей выверенной точности и разумности, его – и землю в целом – спасает именно сила Пана. Может быть, именно поэтому архетип Пана оказывается наиболее живым и узнаваемым после смерти античной цивилизации.